Порт-Артур — Токио - Страница 154

154

Вы попытались изменить для них правила игры в государственном масштабе. Вы радели интересы государства и не скрывали этого. Вы доказывали Императору, что государство должно стать арбитром в борьбе труда и капитала. Вы оказались, вдобавок, неподкупным чиновником! Форменной белой вороной! Моральным уродом в их понимании, и были просто обречены стать их врагом.

Да Вы, собственно говоря, и сами, не таясь, вызывали их на бой. Ваша идея сдержек и противовесов — в данном случае «прикормка» рабочих в противовес «нахальной» буржуазии? Вы ведь в письме к Ратаеву черным по белому свои взгляды предельно четко изложили. По пунктам. Чистосердечное признание — царица доказательств, не так ли?

— Но, простите, это же частная корреспонденция! Как оно оказалось… Хотя, про «царицу доказательств» — да… Сильно сказано.

— Поверьте мне на слово, — эта информация ушла не через него. Но, как Вы понимаете, осведомлен о Вашей позиции по данному вопросу не только я. А кто при Государе Николае Александровиче всегда был агентом промышленной и банковской буржуазии? Можно сказать — первейшим выразителем их интересов? Правильно, Сергей Юльевич. И его в Вашем клинче с Плеве больше устраивала, по большому счету, Ваша голова на подносе, любезный Сергей Васильевич. А уж без Вас и с Плеве ему справиться было много легче. Только вот незадача — не успел-с! — Банщиков тонко усмехнулся, — неужели Вы, с Вашей-то проницательностью легендарной, и не догадывались о таком раскладе?

— Догадывался. Но, к сожалению, уже потом, во Владимире… В тот же момент, к своему стыду, должен признаться, эмоции взяли верх, увы. Да и доброхоты разные подсобили…

Ежели на чистоту: позже только я понял, что наступил в столице на нечто большее, чем вся эта история с рабочими союзами. Она то как раз на виду, как и все брожение в рабочей среде. Но есть опасность, укоренившаяся много глубже. И она много опаснее…

Еще за пару лет до отставки, очевидным для меня стал стремительно идущий процесс финансового закабаления России международными банковскими синдикатами. Еврейскими в первую голову. С целью политического подчинения. И его требовалось срочно остановить, поскольку все эти удавки протянулись слишком высоко. Результат этой ползучей агрессии мне видится только один — расчленение и гибель Империи…

А Плеве в этом вопросе просто, простите, ни черта не соображал, не соображает до сих пор и никогда соображать не будет. Поэтому его нужно было срочно убирать. А получилось… Получилось так, как получилось…

И ведь мной были подобраны детальные досье практически на 90 % наших банкиров, отработаны их связи и там, и здесь. Я-то тогда полагал, что это поможет Сергею Юльевичу манипулировать ими на благо Империи, а оказалось… Как я понимаю, это Ваше появление при дворе каким-то непостижимым образом помешало подрывным планам фон Витте?

— В некотором смысле… А досье, о котором Вы упомянули, оно у кого…

— Полагаю, что подлинное уничтожено.

— Подлинное?

— Сохранилась еще и копия. Я, хотя и не имел права, переписывал для себя практически все значимые факты, чтобы иметь возможность спокойно проанализировать дома, когда никто не мешает. По ночам думается лучше…

— И эти записи существуют до сих пор, Сергей Васильевич!?

— Да. Вот в этом саквояже лежит моя синяя рабочая тетрадь. Но Плеве никог…

— Господи! Да оставьте же Вы его в покое, наконец, Сергей Васильевич! Давайте пока забудем о нем. Он и так до сих пор в прострации после того как чудом избежал смерти!

— То есть?

— Готовившееся покушение на министра внутренних дел боевой организацией партии социалистов-революционеров было сорвано месяц назад. Исполнители уничтожены при попытке оказать сопротивление аресту. Все. Кроме главного организатора. Господина Евно Фишлевича Азефа…

Удивились? Понимаю… Пес решил укусить хозяина. Однако, этот тип обманывал и продолжает обманывать не только Вас. Так что не расстраивайтесь сильно… Подонок пока на свободе и даже не догадывается, похоже, что его подлое двурушничество открыто. Ибо перед смертью несостоявшиеся бомбисты рассказали все…

Так что план бывшего премьера по водворению в кресло министра внутренних дел записного либерала Святополка-Мирского перед походом Гапона рухнул в небытие. А, кроме того, появились и некие улики, изобличающие самого многоуважаемого Сергея Юльевича в косвенной причастности к этому замыслу. Как и к попытке прикончить меня… Но это длинная история. Возможно, вскоре я Вам и ее расскажу. Но это будет зависеть в первую очередь от итога Вашего разговора с Императором.

Скажу больше — после отставки Сергей Юльевич начал подумывать об устранении царя. По полному секрету — Лопухину эту идею Витте высказал лично. И тот об этом Плеве… не сказал ни слова! Так что назначение Дурново имело свои корни…

А окончательно наш герой засветился с эсэровско-гапоновской петицией. И всем тем несостоявшемся ужасом, коий вокруг нее замышлялся… Что, совсем весело стало, да? — подмигнув спросил, сообразуясь по-видимому, с выражением моего лица, Банщиков… Что было ответить? Молчу… После чего он продолжает:

— Для нашего с Вами понимания ситуации важно то, что с ролью цепного пса в кресле министра внутренних дел, Плеве, несмотря на его определенный дубизм и склонность к шаблону, пока вполне справляется. Ну и бог с ним! Пока полицией рулит Дурново, он до взрыва страну довести не даст. Поэтому вся эта громкая активность фон Плеве…

— Для меня лично, Михаил Лаврентьевич, важно лишь то, что я не готов быть его подчиненным. Это, после всего, знаете ли…

154