Порт-Артур — Токио - Страница 156

156

— Простите, а 6-го января… Ведь никто ничего не писал…

— Писали. Изъяты все тиражи. Теперь куда бумагу деть Дурново не знает…

Как Вам известно, ежегодно в Крещение, на церемонию водосвятия Император с семьей выходит к Иордани, на лед Невы. По случаю торжеств с крепости и от биржи холостыми палят гвардейские батареи…

Но в этот раз произошел выстрел из одного орудия не салютным холостым зараядом, а боевой картечью. Было выбито более десятка стекол в Зимнем дворце, часть пуль попала в Царский павильон. Три человека получили легкие ранения, в том числе в ногу был ранен барон Фредерикс, Министр Двора.

— Господи, Боже мой! Но это же уже… Простите, Михаил Лаврентьевич, перебил…

— Да, такие вот, Сергей Васильевич, дела. Случайность ли, если 25-го декабря Император согласился провозгласить равенство ВСЕХ перед законом? А вечером 30-го имел серьезный разговор с противящимяся этому Великими князьями Владимиром и Николаем.

Следствие или тайное дознание по этой пальбе Император проводить запретил… Он планирует в ближайшее время провести рокировку: Великий князь Владимир Александрович должен будет на выбор получить генерал-губернаторство в Киеве или Варшаве, или же стать командующим войсками юга России. Нужно кому-то готовить армию к возможному походу в Персию или даже подальше того. Васильчиков и Мешетич — ему в помощь. Пусть, пока скандал не уляжется, приложат свой опыт и знания подальше от Петербурга…

Великий князь Сергей Александрович, чья лояльность Государю Императору сомнения не вызывает, займет место своего старшего брата во главе гвардии. Какое-то время он будет исполнять и обязанности генерал-губернатора Санкт-Петербурга. А в Москву, на его место, отправится пока наш финский герой — Николай Николаевич-младший. У Государя есть надежда, что Николаша может образумиться. Хотя, боюсь, медицина тут почти бессильна. Случай сам по себе суровый, даже не ясно от кого там больше — от парноика или от маньяка, — Банщиков неожиданно рассмеялся, после чего уже серьезно продолжил:

— Однако это все — меры по факту. В складывающейся обстановке идти на поводу у обстоятельств нам больше нельзя. Нужна игра на опережение. С наличными силами и средствами аппарата МВД добиться этого, без коренного переустройства структуры и кадровых изменений снизу доверху, невозможно. По крайней мере, в сжатые сроки.

Поэтому Императором принято решение учредить Имперскую Службу секретного приказа (ИССП). С правами самостоятельного силового министерства. Все функции тайной войны с внутренними и внешними противниками Империи поручаются ей. От разведки и контрразведки, до силовых операций и политических устранений там, где это под давлением обстановки может потребоваться. Уровень ее компетенции и ответственности выше, чем у МВД. Что, как Вы понимаете, будет закреплено соответствующими документами.

В аппарат ИССП будут переведены лучшие офицеры из структур МВД, военного и морского министерств, а так же любые иные специалисты по первому требованию ее руководителя, который наравне с премьер-министром будет иметь право прямого доклада Императору. Как будет названа сама его должность, пока не решено. Ибо в этом вопросе Его величество желает предоставить инициативу тому человеку, которому он сможет доверить руководство ИССП…

Стало быть, Сергей Васильевич, у Вас есть еще минут сорок для размышления над этой задачкой. На мой вкус, вполне неплохо бы звучало, например, Председатель… Как думаете?

— Вот так вот и сразу?

— Тянуть? На это времени просто нет. И так опаздываем. Ваш полуторагодичный отпуск слишком затянулся. Кстати, чтобы Вы были в курсе: начинать действительно придется сразу. Уже сегодня. Кроме Вас Император пригласил так же Ратаева, Герасимова и Лаврова с Батюшиным из контрразведки. Так что, на кого опереться в самые первые дни, у Вас будет. Дальше — сами разберетесь.

— Лаврова знаю, тифлисский герой. А вот Батюшин… С ним не знаком, к сожалению.

— Штабс-капитан. Пока… Только что вернулся из Польши. Им лично взята часть боевой группы некоего Пилсудского со товарищи. Взрыв тоннеля — их рук дело. Уже доказано.

— Пилсудский… Да, эту фамилию я знаю. Старшего братца, как я помню, упекли в Сибирь еще при мне, пару лет тому… Значит подрос Юзеф… Самого мерзавца в Питер доставили?

— Нет, к сожалению. В перестрелке он получил пулю в желудок. Однако был живуч — три дня отходил.

— Н-да-с… Не повезло, однако. В петле бы быстрее отмучался…

А знаете, Михаил Лаврентьевич… Будь по Вашему. Председатель, так председатель.

Из книги Е.В. Тарле «Витте, Дурново, Столыпин: время Титанов» Нью-Йорк. «Русский мир», 1924 г.

Основная черта статс-секретаря Витте — жажда и, можно сказать, пафос деятельности. Он не честолюбец, а властолюбец. Не мнение о нем людей было ему важно, а власть над ними была ему дорога. Не слова, не речи, не статьи, а дела, дела и дела — вот единственное, что важно. Сказать или написать можно, если нужно, все, что заблагорассудится, лишь бы расчистить перед собой поле, устранить препятствия и препятствующих и начать строить, создавать, переменять, вообще действовать.

Один известный публицист (А.И. Богданович) когда-то выразился так: «Витте не лгун, Витте — отец лжи». До такой степени это свойство казалось ему неразрывно сросшимся с душой Сергея Юльевича.

Но это свойство его натуры происходило именно от полного презрения к словам. Сказать ложь или сказать правду — ему это решительно все равно, лишь бы дело было сделано, лишь бы царь согласился на водочную монополию, лишь бы Клемансо разрешил заем, лишь бы Куропаткин не потребовал перераспределения средств от строительства Дальнего в пользу фортов Порт-Артура, лишь бы вовремя одурачить одних банкиров и сыграть в руку другим банкирам (еврейским), лишь бы эсэровские боевики парой выстрелов в Зимнем вновь привели его к вершине власти. Слова, высказываемые «истины» — все это само по себе ни малейшей ценности не имеет. Точно так же не имеют ни малейшей самостоятельной ценности люди. Хорош тот, кто помогает Витте; худ тот, кто мешает или вредит Витте; безразличен (как муха) тот, кто не нужен Витте.

156