Порт-Артур — Токио - Страница 7

Но Василий пошел несколько дальше тлеющего фитиля — еще в апреле он «изобрел» терочный взрыватель с замедлителем. Неугомонный Вадик в далеком Питере смог за пару месяцев организовать мелкосерийное производство гранат на выкупленной у разорившихся владельцев «металообделочной» фабричке, где раньше делали замки, утюги, дверные петли и тому подобное. Теперь здесь шла отливка гранатных корпусов и их начинка пироксилином. А на бывшей папиросной фабричке делались собственно взрыватели.

В расположенной в Новой Голландии лаборатории морведа под присмотром самого Менделеева тем временем завершались опыты по применению для заливки гранат тротила. Рдултовского оставить для этого в Питере было нельзя, он спешил во Владик, все-таки тротиловые снаряды для флота были приоритетом № 1. Постепенно прежний состав рабочих обоих фабрик все больше разбавлялся прибывающими из Маньчжурии ранеными солдатами и матросами, теперь — товарищами…

Сейчас продукты их труда десятками падали на дно занятых японцами окопов, к которым под прикрытием плотного пулеметного огня на расстояние броска ручной гранаты смогли приблизиться несколько десятков «гранатометчиков». И пусть процент срабатывания новых, еще сырых изделий не превышал восьмидесяти, этого было более чем достаточно. Пока японцы прятались от разрывов гранат, часть гвардейцев смогла добежать до вражеских траншей, а дальше — дело техники и тренировки. Вместо винтовок, вторым оружием у гранатометчиков были прославившиеся в гражданскую пистолеты Маузера.

От их массовой переделки в пистолеты-пулеметы Балк с Вадиком отказались, все-таки слишком ненадеженым оказался получавшийся гибрид, о чем Федоров и предупреждал. В итоге, в Артур через Инкоу были доставлены всего шесть десятков этих «секретных» Маузеров. Да и не в самом оружии была главная проблема русской армии, а в способах его применения — системе обучения солдат и офицеров, устаревшей тактике и полном отсутствии всякой инициативы на всех уровнях…

Конечно, в правильной, полевой войне с пистолетом, даже таким дальнобойным как Маузер, против винтовки лучше не высовываться. Вас пристрелят с трех сотен метров, и высокая скорострельность пистолета проиграет большей прицельной дальности винтовки. Но в стесненных условиях ближнего боя, когда противник обнаруживается в паре метров — в доме, лесу, окопе — все может перевернуться с ног на голову. Что сейчас и доказывали японцам русские гвардейцы.

На один выстрел из арисаки (если японец успевал его сделать, ведь повернуться в узкой щели окопа с винтовкой гораздо сложнее, чем с пистолетом) следовал ответ из пяти-шести пистолетных пуль. Передернуть затвор для второго выстрела удавалось редко. После захвата куска траншеи в нее заскакивали один-два пулеметчика с Мадсенами. А после того, как на каждую сторону траншеи было направлено по ручному пулемету, попытки выбить русских контратакой, приводили только к росту потерь.

К вечеру японцы были сбиты с позиций. Дурную шутку сыграло с генералом Ноги и неудачное расположение его артиллерии. В преддверии штурма все батареи были нацелены на поддержку атак своей пехоты, об отражении атак русских никто и не думал, что вполне естественно при таком перевесе в силах. А часть артиллерии вообще предназначалась для штурма Дальнего, и в момент начала наступления гвардейцев Щербачева была на марше или в процессе установки на новых позициях.

«Бог всегда на стороне больших батальонов», дюбил говаривать далеко не последний стратег, некто Наполеон, сам артиллерист и мастер массирования артогня, кстати. Поскольку вряд-ли мог предположить, что всего через каких-то сто лет придет время, когда на долю артиллерии на поле боя будет приходиться до 90 % убитых и раненых солдат противника.

И хотя перевес по числу стволов полевых пушек и гаубиц все еще оставался у японцев, но… Как было однажды сказано Великим князем Михаилом, и фраза эта скоро стала крылатой — «У нас же за спиной — ФЛОТ»! После получения второго комплекта снарядов, русские моряки бросили на весы артиллерийского противостояния свою «соломинку», калибром 6, 10 и 12 дюймов. Каждому орудию крупного калибра был отпущен лимит в пятнадцать, а среднего в сорок выпущенных по берегу снарядов, во избежание преждевременного расстрела стволов до встречи с Того. На первый взгляд — маловато… Только вот в Артуре, после прибытия эскадр с Балтики и из Владивостока, скопилось очень много таких орудий…

* * *

Одних только двенадцатидюймовок было сорок четыре. Шестнадцать на быстроходных, до семнадцати узлов, кораблях первого отряда броненосцев — «Цесаревиче», «Александре», «Орле» и «Суворове». Ими теперь командовал контр-адмирал Иессен, не перенесший своего флага с «Александра».

Сам Степан Осипович, как и собирался, поднял флаг командующего флотом на «Князе Потемкине-Таврическом», наиболее мощном корабле второго отряда броненосцев, да и всего флота. В этот же отряд входил «Ретвизан», способный легко развить 17 узлов, на котором держал флаг командующий отрядом контр-адмирал Матусевич, а так же «Три Святителя».

Этот пришедший с Черного моря корабль, чьи немолодые, но прекрасно построенные англичанами механизмы при необходимости могли надежно обеспечить скорость в 15–16 узлов на несколько часов, имел самый толстый и практически не пробиваемый броневой пояс среди всех русских эскадренных броненосцев… На вооружении вышеозначенного трио было двенадцать 12-дюймовых орудий.

Еще 16 таких же орудий было на кораблях третьего отряда — «Петропавловске», «Полтаве», «Севастополе» и «Сисое Великом». Увы, именно эти броненосцы и были главным тормозом русского линейного флота — отрядная скорость в пятнадцать узлов была для них пределом мечтаний, и даже при таком ходе на любом из них могли возникнуть проблемы. Третьим отрядом командовал недавно повышенный в звании контр-адмирал Григорович, бывший командир «Цесаревича».