Порт-Артур — Токио - Страница 167

167

При полном водоизмещении чуть больше 18-и тонн, катер должен был быть оснащен двумя весьма компактными 450-сильными газолиновыми моторами, над конструкцией которых работали выдающиеся инженеры-двигателисты американец Риотт, Луцкий и братья Майбахи. В результате удалось при более чем полуторном увеличении мощности в сравнении с мотором Луцкого, установленном на ПЛ «Дельфин», получить агрегаты с почти вдвое меньшим весом. Суммарная мощность силовой установки позволяла «запрячь» на тонну веса катера в несколько раз больше «лошадей», чем на истребителях или миноносцах.

Кроме корпуса и винтов особой формы, на нем было установлено чрезвычайно мощное вооружение. По бортам в двух бугельных приспособлениях типа пантографа размещались две мины Уайтхеда. Сам этот так называемый бугельный торпедный аппарат был разработан Стефаном Карлрвичем Джевецким. Впереди рубки управления за фальшбортом метровой высоты размещалась полуторадюймовая автоматическая пушка Максима, приобретенная у американцев через третьи руки, а на корме особый вертлюг для максима трехлинейного.

Когда я поинтересовался, а как скоро по окончании испытаний модели будет начат постройкой первый катер, Крылов с улыбкой посоветовал мне завтра же посетить управляющего директора НДЛ Луцкого, посмотреть двигательное производство, изучить сам мотор, а затем проехать с ним в Або, где как он выразился, «вас ждет много интересного».

Там я попал, как говорится, с корабля на бал, поскольку первый катер был уже практически готов! По указанию Государя Императора, строить опытный экземпляр начали, даже не ожидая окончания всех испытаний модели. Двумя днями позже, воспользовавшись ненастной погодой, скрывавшей нас от любопытных глаз, «Тарантул» был спущен на воду и своим ходом перешел в Бьерке, где было запланировано проведение всего комплекса испытаний.

У островка Рондо, самого дальнего из Бьеркского архипелага, поросшего сосняком и березовой рощицей у самого берега, была поставлена на якорях наша плавбаза — пароход «Гагара». К ней швартовались катера, а лагерь для экипажей и техперсонала размещался на берегу. Готовили мы машинистов, торпедистов-минеров и офицеров катеров, поскольку комендоров предполагалось получить уже во Владивостоке. Здесь же находилась пара миноносок, баржи с газолином и прочими предметами снабжения, а мористее, практически вне видимости берега, на якорях ставились цели для наших торпедных атак — старые баржи. Три таких мы в итоге умудрились утопить не взрывающимися учебными торпедами…

* * *

К отправке на Тихий океан готовилось три отряда катеров КЛ, по 12 единиц в каждом. Примечательно, что каждый из отрядов имел свое, неофициальное, правда, наименование: «Иртыш», «Цетине» и «Бар». Причиной тому стало яростное желание наших моряков поквитаться с японцами за их успешное дело на Средиземном море.

В одной из бухт острова Миконос, пришедшие из Англии (как полагали в МГШ) 4 их новых дестроера, в одну из ночей конца июля дерзко напали на секретную стоянку наших вспомогательных крейсеров. Внезапная атака им вполне удалась. Был подорван миной, но остался на плаву, сев носом на грунт, «Иртыш» — кораль-база русского Средиземноморского крейсерского отряда. Были взорваны и затонули вспомогательные крейсера «Бар» и «Цетине».

При этом погибли 25 российских и 38 черногорских моряков, включая командира «Цетине» кавторанга Покровского, несколько десятков человек получили ранения и ожоги (на «Цетине» взорвался артпогреб и котлы). В ГМШ была даже создана особая комиссия по расследованию этого прискорбного инцидента — очевидно, что атаки японцев просто никто не ожидал. Внезапность их дерзкого налета была достигнута полная. И, пожалуй, к счастью, что большая часть команды крейсеров отдыхала на берегу после угольного аврала. Иначе жертв было бы много больше. «Иртыш» был поднят и позже восстановлен на французской верфи, но итогом этой японской удачи стало практически полное прекращение наших крейсерских операций в Средиземке.

Их истребители прошли Суэцким каналом в Красное море спустя двое суток после атаки. По вполне заслуживающей доверия информации два из них имели имена «Ариаке» и «Фубуки». По поводу их появления в Средиземном море мировая пресса строила самые различные предположения вплоть до покупки их японцами у одной из английских фирм. Британский кабинет, само собой, возмущенно отметал эти «безответственные досужие домыслы» как газетную утку или сознательно подброшенную журналистам клевету, но этим оправданьям в России мало кто верил. Как и в то, что тут не обошлось без британских шпионов. Нетрудно представить наш гнев и боль всвязи с этим досадным поражением. Как говорится, «пепел Макиноса стучал в наши сердца», и мы готовились к боям с жаждой сторицей расплатиться с японцами той же монетой.

При отправке на Дальний Восток, с наших катеров демонтировались и грузились в пломбированный вагон торпедные аппараты, рули и винты, зашивалась щитами установка автоматической пушки, а на самом транспортере катер закрывался брезентовым чехлом. Организацией конвоя и прохождения эшелонов по маршруту занималась контрразведка.

Первый отряд под командованием лейтенанта Вырубова, откомандированного к нам с должности старшего минного офицера броненосца «Князь Суворов» еще в начале июля, уже занимался под Владивостоком боевой подготовкой, когда я получил, наконец, высочайшее дозволение вместе со вторым отрядом выехать на театр военных действий.

Я отбыл из Петербурга с нашим четвертым эшелоном, и принял командование флотилией, когда во Владивостоке были уже 24 катера типа КЛ. Затем, через месяц с небольшим, прибыли и катера третьего отряда, командование которым было поручено лейтенанту Гаршину, отличившемуся со своими «газолинками» во время памятного Осакского дела. В Иркутске меня догнало известие о присвоении мне чина капитана 2-го ранга и секретный приказ о назначении. Теперь, как говорится, уже и положение обязывало с головой окунуться в боевую подготовку.

167